Глобальное потепление, пандемии и войны – главные риски на ближайшие 10 лет

Эксперты обозначили для форума в Давосе основные проблемы, но экономические не вошли в десятку
Brook Mitchell / Getty Images

Первый с 2019 г. очный Всемирный экономический форум в Давосе (ВЭФ) традиционно сопровождается публикацией множества докладов о глобальных проблемах. Авторы наиболее всеобъемлющего доклада Global Risks Report делают прогноз на основе как проявившихся, так и еще только намечающихся тенденций. Главным риском на перспективу до 2033 г. авторы считают проблемы, связанные с изменениями климата. С этим связаны риски разрушения экосистем, стихийных бедствий и границ развития зеленой экономики, противоречий между продовольственной безопасностью человечества и сохранением экосистем.

Вторым по значимости риском названы угрозы человеческому здоровью, рынку труда, национальным системам здравоохранения в виде глобальных эпидемий и долговременных последствий, которые они вызывают.

И лишь на 3-м месте по значимости и опасности в перспективе 10 лет является война в узком и широком смысле (например, экономические войны) и снижение уровня безопасности. Но эта проблема выдвинулась на первый план в 2022 г. и грозит глобальной милитаризацией.

Российские организации к подготовке доклада не привлекались, нет российской официальной делегации и среди приглашенных на форум.

Традиционные и экономические войны

Аналитики ВЭФа продолжают считать, что в ближайшее десятилетие угрозы от «геоэкономических» конфликтов выше, чем от традиционных военных межгосударственных конфликтов. Но и сами по себе вооруженные конфликты входят в топ-5 самых опасных угроз как минимум для 28 стран мира. До 2022 г. в 70% стран мира отмечалась тенденция к снижению уровня милитаризации, запасы вооружений, включая оружие массового поражения (ОМП), снижались. Но в 2022 г. российская специальная военная операция развернула эти процессы, и в ближайшие 10 лет мир ждет ремилитаризация.

Рост недоверия между странами привел к необходимости наращивать военные расходы в странах и регионах с самыми большими армиями – в США, Европе, Японии, Китае, России и Индии. Произошла дискредитация механизмов и режимов нераспространения ОМП.

Межгосударственные конфликты могут разгореться вследствие киберуязвимости критической инфраструктуры, распространения киберпреступности, внутреннего распада государств и эрозии общественных структур, насильственных миграций населения, распространения дезинформации. Но, к счастью, вероятность использования ОМП невелика, меньшую угрозу представляет и терроризм.

Одним из угрожающих факторов является стирание границы между военными и гражданскими технологиями. Квантовые вычисления, биотехнологии, искусственный интеллект, робототехника и автономные системы, киберинструменты для атак по инфраструктуре, оружие, использующее направленную энергию для выведения из строя спутников, могут стать более важными для боеспособности государств, чем танки и самолеты. Как отмечается в документе, ассигнования в НИОКР в мире превысили 2,6% от мирового ВВП в 2021 г., что является самым высоким показателем за последние десятилетия. Демонстрация технологических успехов ускоряет гонку вооружений, считают авторы доклада.

Растущий потенциал маломощных ядерных зарядов с носителями малой и средней дальности размывает порог применения ядерного оружия и принципы стратегического сдерживания. «Это может привести к увеличению глобального запаса ядерных боеголовок впервые со времен холодной войны, что повысит риск как случайных, так и преднамеренных столкновений с разрушительными результатами», – говорится в докладе. Дискредитирует попытки сохранить режим нераспространения ОМП и провал иранской ядерной сделки.

Эволюционное развитие различных видов оружия с постепенным повышением характеристик и утяжелением последствий применения – нормальный, естественный процесс, говорит научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Стефанович. Разговоры про снижение порога применения ядерного оружия из-за появления его менее мощных вариантов идут не один десяток лет. Но все упирается в доктринальные установки, говорит он. Сегодня любое применение ядерного оружия будет восприниматься как стратегическое, т. е. радикальным образом меняющее восприятие любого вооруженного конфликта, считает эксперт, что резко снижает вероятность такого хода.

В целом перечень угроз в военно-политической и военно-технической сфере, приведенный экспертами ВЭФа, обоснованный, но ситуация в мире быстро меняется и невозможно сказать, что именно станет главной проблемой для глобальной безопасности, говорит Стефанович. Стоит отметить как полезное явление, что авторы доклада, предназначенного для западной и мировой элиты, делают заметный акцент на контроле над вооружениями, хотя и констатируют кризис в этой области.

Особо авторами доклада подчеркивается опасность превращения экономической политики в оружие при конфликтах между интегрированными в глобальную экономику державами. Наиболее ярко это проявилось в санкционной войне Запада против России на фоне украинского конфликта, считают авторы доклада. Это ведет к угрозе глобальной фрагментации: государства начнут активно сокращать экономическую и технологическую взаимозависимость «во имя национальной безопасности», минимизировать взаимные инвестиции, концентрировать на своей территории хранение данных, что в итоге ведет к глобальному экономическому спаду. «Замыкание в себе» государств или их объединение в изолированные блоки ведет к эрозии, а затем и параличу механизмов международного сотрудничества, таких как ООН, ВОЗ и ВТО, считают авторы доклада. «Сильные» государства усилят геоэкономическое соперничество на периферийных рынках и в регионах, отмечают авторы доклада.

Долгосрочные тенденции фрагментирования международного порядка в политической, экономической и технологической сферах аналитики ВЭФа отметили в целом верно, говорит редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов. Он подчеркивает, что российские аналитики, в том числе из дискуссионного клуба «Валдай», уже долгие годы фиксируют похожие закономерности деградации механизмов международного сотрудничества – еще пять лет назад это было охарактеризовано как ситуация «осыпающегося мира».

Но климат – главная угроза

Климатические проблемы, по мнению авторов доклада, представляют большую опасность для планеты уже в ближнесрочной перспективе. Цель Парижского соглашения – не допустить увеличения средней температуры на планете более чем на 2 градуса к 2050 г. и по возможности ограничить глобальное потепление 1,5 градуса к 2100 г. – уже потерпела неудачу: к середине века в среднем температура по миру увеличится на 2,7 градуса. Кроме того, геополитические и экономические вызовы уводят внимание государств от борьбы с изменением климата и в ближайшие два года такое положение дел не изменится. Правительства многих стран понимают, что зеленый переход крайне отрицательно скажется на экономике, поэтому будут требовать от более успешных государств «справедливости», под которой следует понимать более мягкое отношение к неэкологичным способам энергопроизводства. В целом же следует ожидать тренда на отказ от непосредственной борьбы с изменением климата и больший уклон политики в сторону адаптации к глобальному потеплению. Это негативно скажется на выработке мер, препятствующих изменению климата.

К 2033 г. климатические риски вообще станут самыми серьезными проблемами, стоящими перед миром. По оценке ВЭФа, в списке 10 глобальных проблем спустя десятилетия шесть будут связаны с климатом и экологией. Наиболее опасными станут неудачи в борьбе с изменением климата и адаптацией к нему, стихийные бедствия, коллапс экосистем и утрата биологического разнообразия.

Сейчас человечество находится на развилке между использованием ископаемых источников топлива и ускоренным развитием возобновляемых источников энергии, говорит завотделом Института глобального климата и экологии Александр Нахутин. Вероятнее всего, в краткосрочной перспективе увеличится потребление ископаемых видов топлива, а потребление угля уже растет. В стратегическом плане государства будут уделять больше внимания адаптации к изменениям климата, ведь такая политика является «приспособлением к тому, чего невозможно избежать». Наряду с этим, отмечает Нахутин, будет продолжаться работа по сокращению выбросов, определенную роль в которой сыграют технологии захоронения двуокиси углерода, производимого в результате человеческой активности. Что касается целей Парижского соглашения, о провале которых заявляет доклад ВЭФа, то здесь пока рано делать какие-либо определенные выводы. По мнению эксперта, порог в 1,5 градуса до 2100 г. является несколько утопичным, более реалистичным выглядит сценарий с потеплением на 2 градуса. Но для его достижения необходимо ужесточение обязательств, принятых на себя странами по Парижскому соглашению. В случае же если государства ограничатся существующими обязательствами и будут досконально их выполнять, тренд на потепление к 2050 г. будет соответствовать заявленным в докладе 2,7 градуса, добавляет Нахутин.

Медицина не справляется

Куда меньше внимания экспертов привлекли проблемы здравоохранения, что, однако, не делает их менее значимыми. В докладе говорится, что пандемия COVID-19 явилась причиной более чем 6,6 млн смертей, она нанесла серьезный удар по экономике и оттянула на себя ресурсы в ущерб борьбе с другими заболеваниями вроде туберкулеза или рака. Растут и другие угрозы человеческому здоровью, такие как загрязнение воздуха, проблемы с доступом к питьевой воде и наводнения, способствующие распространению определенных заболеваний. Свою лепту в ухудшение ситуации со здравоохранением вносит и глобальное изменение климата. Как итог, нагрузка на систему здравоохранения увеличится как в развитых, так и в развивающихся странах. Вместо роста количества смертей будет расти количество инвалидностей – развитие медицины позволяет людям жить с диабетом, сердечными заболеваниями или депрессией, но подобные заболевания остаются сложными и дорогими в лечении. Все это, поясняют авторы доклада, снизит рост ожидаемой продолжительности жизни.

Сама система здравоохранения страдает как от последствий пандемии, так и от финансовых и даже геополитических проблем. В докладе отмечается, что финансовое давление в виде урезания госбюджетов и роста цен в здравоохранении станет суровой реальностью. В то же время в ряде стран системы здравоохранения столкнутся с кадровыми проблемами, когда сотрудники будут увольняться из-за выгорания, переутомления или опасения за свою безопасность. Попытки государства или работодателей справиться с подорожанием медицинских услуг приведут к тому, что основная экономическая нагрузка в этой сфере будет переложена на население. Это, поясняют аналитики ВЭФа, укрепит уже существующую в ряде стран двухуровневую систему здравоохранения, при которой качественные медицинские услуги в частных клиниках получают только те слои населения, которые готовы за них платить.

Экономика на периферии

В топ-10 рейтинга главных глобальных рисков ВЭФа парадоксальным образом не попала ни одна из сугубо экономических угроз. Главные из таких проблем, которые тревожат респондентов в перспективе ближайшей пары лет, – долговой кризис в связи со сложностью обслуживания долгов (11-е место), неспособность стабилизировать траектории цен (включая проблему инфляции и дефляции; 12-е место) и затяжной экономический спад (застой, рецессия или депрессия; 13-е место). Кроме того, упоминаются такие угрозы, как крах системно важных производств или разрушение их цепочек поставок, риск схлопывания пузырей (например, на рынках криптовалют, энергоносителей, недвижимости) и расширение незаконной экономической деятельности.

Во многих государствах назревает угроза кризиса суверенного долга, который рос на фоне низких процентных ставок, указывают авторы доклада. Многие годы правительства использовали «дешевые деньги» для развития и поддержания стабильности, например оказывая масштабную поддержку населению и предприятиям во время пандемии коронавируса. Но в более жестких экономических условиях высокий уровень задолженности может привести к глубокому и продолжительному экономическому спаду. В эпоху с низкими темпами роста даже развитым странам придется пойти на компромиссы и пересмотреть свои непервоочередные расходы, пишут авторы.

Только в 2022 г. 90% центральных банков, за которыми ведет наблюдение Банк международных расчетов, повысили процентные ставки. Этот тренд, противоположный многолетнему стремлению к поддержанию низкой ставки, несет в себе риски глобальной рецессии (или как минимум технической). Сейчас развитые экономики пытаются балансировать между управлением инфляцией для предотвращения глубокой или продолжительной рецессии и защитой граждан от кризиса уровня жизни, одновременно обслуживая исторически высокие долговые нагрузки.

При этом длительная борьба с инфляцией с помощью повышения процентных ставок лишь повышает риски широкомасштабного долгового кризиса. Кроме того, для сдерживания внутренних цен несколько десятков стран в 2022 г. вводили разнообразные ограничения (включая ограничения на экспорт продуктов питания и энергоносители), что лишь подстегнуло глобальную инфляцию. Все это на фоне продолжающихся кризисов (военные действия на Украине и последствия COVID-19) влияет на основные факторы производства, а сохраняющаяся напряженность на основных рынках труда может усугубить инфляцию заработной платы (что повышает риски существенного увеличения уровня безработицы).

Проблема неконтролируемой инфляции касается как развивающихся стран – в Аргентине и Турции ее уровень превышает 80%, в Зимбабве, Венесуэле, Ливане, Сирии и Судане и вовсе достигает трехзначных показателей, – так и развитых (рекорды Британии и еврозоны на уровне около 11% осенью 2022 г.). При этом, согласно последним прогнозам МВФ, в 2023 г. ожидается снижение глобальной инфляции с 9 до 6,5% (и до 4,1% в 2024 г.). Отмечается, что в категорию стран с повышенным риском дефолта попадают Аргентина, Египет, Гана, Кения, Тунис, Пакистан и Турция.

Справедливо ли подобное ранжирование экономических угроз – вопрос дискуссионный, но все перечисленные риски действительно актуальны, говорит аналитик «Открытых инвестиций» Андрей Кочетков. Уровень закредитованности в мире за последние 15 лет резко вырос и потому долговой кризис вполне способен вернуться, если ставки ЦБ продолжат расти, добавляет эксперт. Уже сейчас, например, наблюдается напряжение в бюджете Италии, которая не может рефинансироваться по ставке 2,5%. Аналогичная проблема и у Германии, которая впервые за долгое время работает в условиях дефицитного бюджета. Потенциальным источником кризиса остается Япония, центральный банк которой в конце 2022 г. повысил потолок доходности по гособлигациям и, скорее всего, продолжит постепенно ужесточать денежную политику, так как инфляция там существенно выше целевого уровня в 2% (3,7% в 2022 г.). Долговый рынок в США также остается очень проблемным (долг составляет $31 трлн, что в 1,5 раза больше ВВП), который при ставке 4,5% будет очень трудно обслуживать. По словам Кочеткова, «спасти всех» на некоторое время может бурный экономический рост Китая после снятия им антикоронавирусных ограничений.

В целом же ЦБ многих стран последние 15 лет усиленно увеличивали объем денег в экономике за счет наращивания долга, в результате чего сейчас на реальную единицу продукции существует гораздо больше денег, добавляет он. И потому нынешний наблюдаемый рост цен на различные базовые товары (нефть, металлы и т. п.) – только начало процесса переоценки бумажных (фиатных) денег. В этих условиях со стороны ЦБ растет интерес к золоту (в Турции, Средней Азии, арабских странах, Китае), говорит эксперт. При этом Кочетков допускает, что инфляцию в развитых странах так и не получится вернуть к 2% в год. Куда больше шансов сделать это на горизонте 10 лет, но и для этого мировой экономике придется пройти через боль экономического спада и снижения потребления, в том числе со стороны государств. Очень высокие ключевые ставки ведут к тому, что потребительский бум начинает затихать и мир будет вынужден переходить к более строгому финансовому планированию. Более того, сдерживающие инфляцию высокие ставки могут привести и к снижению производства реальной продукции, из-за чего возникают риски стагфляции.

С точки зрения Кочеткова, респонденты ВЭФа поставили нарушение цепочек поставок системно важной продукции в рейтинге угроз ниже, из-за того что мир уже живет в подобных условиях около двух лет. На этом фоне развивается такое явление, как френдшоринг – создание цепочек поставок со своими союзниками (например, США – Европа – Австралия и Китай – страны Азии – Россия). Таким образом, постепенно мир фрагментируется и более компактные экономические зоны будут становиться самодостаточными, уверен аналитик.

Неравенство и климат

Одним из главных последствий кризисных явлений является социальное расслоение, указывают авторы доклада Global Risks Report, они составили карту взаимозависимостей глобальных рисков. С ростом неравенства связано падение уровня жизни, которое опрошенные ВЭФом эксперты считают серьезным риском в течение ближайших двух лет. Также на него влияют «провалы» государства, нехватка или отсутствие общественных услуг и инфраструктуры, проблемы с медицинским обеспечением, долговые кризисы, инфляция, безработица, неравный доступ к информации и т. д. Влияние этих рисков зачастую взаимное, поэтому социальная эрозия становится самоподдерживающейся, отмечают исследователи.

Специалисты ВЭФа не выявляют первопричин этих рисков, но дать объяснение могла бы теория прибавочной стоимости, считает доцент Финансового университета при правительстве России Олег Комолов. Владельцы крупных активов присваивают созданную наемными работниками прибавочную стоимость, недоплачивая им заработную плату. «На глобальном уровне развитые страны навязывают странам периферии неэквивалентный обмен, что усугубляет неравенство между регионами», – отмечает ученый. Это и ведет к социальному расслоению и спаду уровня жизни.

По итогам анализа специалисты ВЭФа предлагают либеральные рецепты по «улучшению капитализма», чему, по их мнению, мешает неэффективное государство и автократические режимы. Систему отношений, при которой развитые страны Запада диктуют свою волю развивающимся, получают от них больше, чем дают, предлагается оставить. «Раньше эти страны навязывали неолиберальную глобализацию. Она была выгодна для захвата новых рынков, особенно постсоветских стран. Лет 15 назад эти возможности исчерпались, и вектор поменялся. Переобувшись в воздухе, Запад стал, например, отстаивать протекционистские меры и вести санкционные войны, чтобы нажиться на ухудшении благополучия у других», – говорит Комолов.

Все время, что существует Давосский форум, уровень неравенства в мире оставался высоким или даже нарастал, что также говорит о несостоятельности экономического мейнстрима. Особенно сильный скачок наблюдался после крушения СССР. Скажем, в США в 1990 г. на 10% наиболее состоятельных граждан приходилось 39% доходов, в Германии – 32%, а в России – 24%. В 2021 г. это 46, 38 и 51% соответственно, следует из данных World Inequality Database. Лидер этой команды исследователей французский экономист Томас Пикетти объясняет это тем, что СССР перестал быть конкурентом, предлагающим альтернативную экономическую модель и стимулирующим западный капитал на уступки работникам. Для «улучшения капитализма» пропал важный стимул.

Схожей оценки придерживается заведующий кафедрой политэкономии РЭУ им. Плеханова Руслан Дзарасов. С распадом СССР развитые страны получили больше возможностей по выкачиванию ресурсов и переносу кризисных явлений в зависимые страны, из центра на периферию. В итоге пусть неравенство в развитых странах и нарастало, но все равно уровень жизни продолжал расти – просто за счет других стран.

В 2022 г. спад уровня жизни на Западе вызвал скачок инфляции из-за роста цена на энергоносители. Он сформировался еще в 2021 г., но санкции против России его подстегнули. Жители Европы пострадали от этого, но зато заработали топливно-энергетические и военно-промышленные корпорации, писали «Ведомости». «В период кризиса наемные работники становятся тем расходным материалом, интересами которого жертвуют в первую очередь», – подчеркивает Комолов.

Авторы доклада

Доклад Global Risks Report объединил мнения о глобальных рисках более чем 1200 экспертов из академических кругов, бизнеса, правительств, международных организаций и гражданского общества, опросы проводились с 7 сентября по 5 октября 2022 г., говорится в документе. В него вошли также данные опроса 12 000 бизнес-лидеров в 121 стране мира по вопросу выявления рисков, представляющих наиболее серьезную угрозу для каждой страны в ближайшие годы. Кроме того, документ опирается на материалы встреч на платформах ВЭФа с июля по ноябрь 2022 г. 90 представителей академических кругов, бизнеса, правительств, гражданского общества.

Последствия социальной поляризации колоссальны – начиная от торможения экономического роста и заканчивая гражданскими беспорядками, отмечается в докладе ВЭФа. В период с января по октябрь в мире зафиксировано больше протестов, чем за весь 2021 год.

Климатические риски, которые в докладе ВЭФа названы самыми серьезными, тесно связаны с неравенством между развитыми и развивающимися странами. 48% углеродного следа (не только прямого, но и косвенного воздействия) приходится на 1% наиболее обеспеченной части населения мира. Исследователи обнаружили, что средний углеродный след у 1% наиболее богатых жителей мира был более чем в 75 раз выше, чем у наименее обеспеченных 50% землян. При этом страны, в наибольшей степени страдающие от природных катаклизмов (Сомали, Кения, Эфиопия и Южный Судан), ответственны лишь за 0,1% мировых выбросов углекислого газа. «Неравенство просто безумное. Если мы хотим сократить выбросы углекислого газа, нам действительно нужно что-то сделать с моделями потребления сверхбогатых», – отметил один из авторов доклада ВЭФа из Гронингенского университета, Бенедикт Брукнер.

На 15-й конференции ООН по изменению климата (COP15) в 2009 г. развитые страны согласились к 2020 г. выделять развивающимся странам $100 млрд в год на борьбу с изменением климата. Подразумевалось, что будет баланс между смягчением последствий и адаптацией, т. е. бедным странам будут помогать не только сокращать выбросы парниковых газов, но и преодолевать последствия климатического кризиса (засуху, неурожаи, голод, пожары и т. д.). Этот уровень так и не был достигнут. Финансирование в 2020 г. составило $83 млрд, следует из данных ОЭСР, а в 2021 и 2022 гг. было выделено около $85 млрд, говорит директор программы «Климат и энергетика» Всемирного фонда дикой природы (WWF) Алексей Кокорин. Реальный ущерб развивающимся странам от последствий изменения климата в несколько раз превышает даже обещанные $100 млрд, оценивает эксперт. В 2021 г. экономические потери от природных бедствий составили $329 млрд, оценила основанная в Оксфорде международная благотворительная и гуманитарная организация Oxfam.

Хотя бедные и уязвимые государства находятся на переднем крае климатического кризиса, спровоцировали его развитые страны. «Но Запад не признает грехов прошлого и считает, что делает одолжение развивающимся государствам. А те, в свою очередь, справедливо считают себя пострадавшей стороной», – говорит заведующий лабораторией глобальной и региональной геоэкологии МГУ Николай Дронин.